Общество професоров состояло из уникальнейших и глубочайших умов.
Они знали практически все и вся, о всех и вся. Не было ни одного обьекта, кой бы сумел увернуться от их проницательного и всевидящего ока.
Работа их была сугубо величайша и бесспорно вышезначительна, анализировать, анализировать и анализировать.
И вот, в коем-то времени, с какой-то целью кто-то зашел к ним.
- Ааа....- Прищурив глаз издали заметил один.
- Господа, у нас на лицо все симптомы дофихероанализиономии. -
- Нет уж - Вмешался второй, делая умное лицо.
- Это никак не иначе как пизогавноблеософоналия. -
- Что вы ! Что вы ! - Запротестовал третий.
- Блинопустонехенамасобия ! Уж поверьте я на этом деле собаку сьел. -
- Унисанопутоаномия - Кричал через себя красноносый, напыщенный професор.
- Да ужь увольте, ни хрена-то вы не смыслите, хреноумодохренатофия !
Это она ссамая ! -
Шум! Гам! Переполох!
И уже через каких нибудь пол часа накал страстей разбушевался аж до того, что унять разбушевавшихся не представлялось никакой возможности.
Все наши величайшие уже были готовы перекусать, пережевать и перегрызть друг другу пятки, а может и не только, лишь бы свой единственноверный диагноз оказался бы наиглавнейшим и наиправельнейшим.
Борьба за первенство же, уже достигало своего апогея.
Кто-то прибегнув к помощи тяжелой артилерии, нацелившись, пукал на врага, пытаясь сразить того на повал.
Кто-то достав неведомо откуда, верно свои, мокрые трусы, орудовал ими как нунчаками, коему искуству владения позавидовал бы сам мастер Шаолиня.
Кто-то влез под стол и крича оттуда, что его дело правое, не хотел сдаться без боя.
Кто-то замнув четыре дули, пытался втиснуть их в рот другому, притом все четыре вместе, приговаривая при этом, накося выкуси силушки богатырской.
Кто-то лысый разгонялся, головою вперед, ободряя себя, смог Нельсон Степанян, значит смогу и я.
Кто-то лаял, кто-то мяукал, кто-то кудахтал, кто-то ржал........
После целого часа шума, гама и всеобщего переполоха наконец все стихло, и кое-где среди завалов начали мелькать измученные, ободранные, послебоевые лица наших ветеранов.
Пришедший же глядел глядел на всю эту битву титанов, наплевав так и ушел, как уходили и другие, многие, едва успевшие пройти через порог, и сразу же неизменно оказавшиеся под прицелом луп, микроскопов и прочей бронетехники конторы.
И ничего, професора как всегда разбрелись по домам, чтобы умыться, привести себя в порядок и накопить сил, ведь на завтра им предстояло такое великое дело,
Анализировать додумывая.
А кто и зачем приходили, это уже собственно шелуха, мелочи, до которых негоже опускаться таким высочайшим умам, у которых всегда есть дело.
Наиважнейшее дело жизни.
Дело жизни для тех, кому в ней совсем совсем нечем заняться.