Большой каменный дом. Шикарный. В пригороде. Шикарный дом в шикарном пригороде. Забор: ой-ой-ой! Камеры. В поряде, все – в по-ря-де… Подошел.
Звонок: «Кто?» – «Васильев. Договаривались».
Открыли, впустили. Ощущение тяжелого, исподлобья, проницательного профессионализма – массивные ворота (не скрипнут!), обыск (сухие кисти рук специфически прихватывают за одежду – Борец!), пятикилограммовый хлопок по плечу: «Пошли!»
Нормально!.. Слева, справа – вежливые люди при галстуках. Дорожка из керамических плит среди ровной травы – длиной метров сорок. Привычно оценивая обстановку, я понимал, что могу отсюда и не выйти. Из кармана пиджака достал неизъятую при обыске шоколадную конфету – вопросительный кивок, из вежливости – визави – нет? – закинул в рот. Подходим к парадному. Встречает – один. Прикрыл за собой дверь. Ждет. Осталось шагов двадцать. Сейчас?..
Ранняя осень. Темно. Сверху, низко землю придавили неплотные грозовые тучи, кое-где рваной ватой пропускающие свет. Летние еще лучи, увлекая за собой взгляд, рвутся вверх – там, над тучами – жгучие прорези солнца!
Я вскинул голову к небу – сопровождающие автоматически повторили движение – зажмурились на миг!.. Шаг влево (фирменный «конек») – я за спиной у Борца! Рванул его пиджак: пуговицы врассыпную! – кобура – пистолет… (Иж-71, служебный – но я и не надеялся на глушитель). Та-а-к – придется пошуметь. Ствол в левой, у виска опешившего охранника, правой – обхватил ему жестко шею, придавив кадык. …Вплотную ко второму: выстрел!.. второй!.. цель – на дверь – третий – ушел! Дверь захлопнулась…
Мы подошли к парадной… Да, не исключено, что без глушителя, поэтому что-либо предпринимать еще не время.
– Васильев? – дворецкий был похож на первых двух. «Матрица»… – я хохотнул про себя:
– Да, – я был в футболке, на ней – замшевый пиджак (Лондон – тысяча карманов!), джинсы, мокасины.
– Проходите. Где договора?
– Да мы сначала устно… не по телефону… – вошли. Двое остались на улице. Да… Уж… Обстановка, как в кино. Белый мрамор, бежевый оттенок на всем… печать богатства, гламура… Дневное освещение – из ниоткуда. Ультрафиолет… обволакивает.
Большой холл. Людей нет. Наверх – лестница. Войдя, я сразу заметил в дальнем углу мохнатую черную гору. Кавказец! «Место!» – охранник чуть поднял кисть руки – собака не пошевелилась. «Та-а-к… обучена…» – я достал из кармана вторую конфету, развернул обертку… Сопровождающий, крупный, моего роста, жестом приглашал подняться по лестнице: «Прошу!»…
Носком ботинка, без замаха, но с разворота – резкий удар в пах! – он согнулся… Кулаком с конфетой: крюк снизу-вверх! – в основание носа, над верхней губой. Левой рукой – обхватил сверху голову – за подбородок, правой внутренней стороной ладони – затылок: рывок встречным движением рук – хруст! Тут же – конфета летит в сторону волкодава – иллюзия! – он и не смотрит на нее, начав уже свой разгон… Сверху шаги…
Ладно, тут тоже шансов нет. Я, вежливо кивнув головой, направился к лестнице. Наверху, в полкорпуса, чернел смокинг очередного охранника. «Четыре танкиста и собака… Сколько еще?..» Не торопясь, поднимался. Гладкие мраморные перила с прожилками породы. Слева – цветные окна-витражи, сине-красно-желтые, в стиле семидесятых. Они – по всему холлу. Но они не портят бежевого. Лестница поворачивает направо, постепенно меняется освещение. Второй этаж – синяя фантастика! Каменная строгость вливается в плотный изумруд северного сияния…
– Здравствуйте! Пойдемте за мной… – я, было, напрягся, но секьюрити услужливо пропустил меня вперед. Двадцать шагов... Мягкий ковролин. Мы шли в противоположную сторону от зала на втором этаже – в офисные помещения. Еще десять... Свет постепенно менялся со сказочного на деловой.
– Присядьте, пожалуйста, – типичная приемная. Охранник, не постучав, нырнул за дубовую дверь. Я – один. Анализирую. Потолок – высокий, с лепниной. На стенах – живопись. Коридор уходит дальше по кругу, видимо, опоясывая этаж. Я знал, что будет непросто. Знал... Охранник вышел:
– Будьте добры, подождите пять минут… – и, спеша куда-то, скрылся. За стенкой слышен гул. Прощаются… возможно. Прошла секунда. Я встал и, осторожно ступая, рванул вслед за ним. Коридор сузился, помещений нет. Бегом… Справа – дверь.
Это была аппаратная. Перед солидным экраном из десятка мониторов сидел парень в униформе. Вернее, он сразу же встал мне навстречу – в глазах вопрос, решимость.
Я начал игру:
– Извините, прижало, – руки на грудь, крестом. – Простите, пожалуйста!
О!.. Удача! На столе у клавиатуры – Макар (!) с насадком-глушителем! Ладонь – stop:
– Сюда нельзя!..
– Дак, открыто было, позвольте в туалет!.. – жалобно.
Взгляд смягчился… В это время рядом, за дверью (видимо, уборной), послышался шум воды в завершающей стадии работы унитаза.
– Ну!.. Пустите… я вот… сразу за вашим побежал, да не догнал, не успел… – полуулыбка… – Так, наудачу зашел…
Боец в униформе ослабил внимание, зная, что вот-вот выйдет подмога. Шагнул назад, руку – на спинку кресла, не волнуется. Щелкнул внутренний замок туалета – ВРЕМЯ!.. Я – танком! – в сто двадцать килограмм – оттолкнулся от пола и одновременно: костяшкой согнутого большого пальца – в переносицу аппаратчику, ногой – двухтонный удар в открывающуюся дверь!
Левая рука – за рукоятку волыны, правая – предохранитель к бою! Рычаг затвора бесшумного пистолета: вниз-вверх – заряжен! – выстрел!.. еще один… еще!.. – через дверь клозета… Проверил… все! Заранее подготовленный к разным неожиданностям замшевый пиджак скрыл оружие и магазин к нему с восемью патронами… Я вышел из обесточенной (мной же!) аппаратной комнаты. Смерть… К чему, к чему, а уж к смерти-смертушке-то я привык…
Под потолком в приемной мертвым взглядом за происходящим наблюдала камера видеонаблюдения. Гости как раз начинали расходиться, раскланиваясь с хозяином. Он сам их провожал.
Я подошел к мягкой кожаной кушетке, присел, будто вставал так – на три секунды, размяться… Хозяин – напротив меня, спиной к стене, широко раскинув руки, улыбался в спину последнего уходящего. Но (!) в глазах уже – нет, не узнавание – беспокойство по поводу отсутствия охраны… Он посмотрел по сторонам, не обращая пока внимания на мои усы и длинные волосы, – клиент как клиент…
– Здравствуйте! – я встал, протянул руку. Одного со мной роста, под два метра, он сухо, по-деловому поздоровался.
Затем, чуть замешкавшись:
– Проходите… – обернулся – коридор пуст. Закрыл за собой дверь, пропустив меня вперед.
Это был «предбанник»: слева – кабинет шефа (солидная дверь), справа – служебка. По центру, за столом, укутавшись в провода от нескольких телефонов, конференц-боксов, клавиатур и мышек – черноволосое чудо с обложек всех глянцев мира:
– Юрий Николаевич! Что-то со связью… – хотелось дорисовать в подсознании продолжение недоступных взору частей тела девушки, но… В правом заднем углу, упершись взглядом в мою спину, тихо притаился на стуле «смокинг» – я его почувствовал затылком: волосы на макушке уловили его дыхание… как на войне… «Проходите!» – шеф открыл дверь… и, закрывая за собой, охраннику:
– А где Сергей, черт побери?!
– Юрий Николаевич! Он – в туалет… – вдогонку, «смокинг».
– Сюда его! – уже из кабинета, повысив голос. – И бумаги на строительство!..
Сигнал! Он просек! Причем тут бумаги?! Я встретил шефа на входе глушителем в живот…
Просторная комната, черно-белый интерьер, окна в полный рост – стеклопакеты. За окнами – панорамный вид зеленого, с вкраплениями желтого, сада с высоты четырех метров. Так! Двери изнутри без запора… Беглый обыск хозяина – ничего нет: «Садись!» – прошипел я, кивая на длинный ряд стульев. Держа его лоб на прицеле, вкруговую обежал массивный стол, отодвинул кожаное кресло – в наклон, на ощупь, проверил пространство под, над столешницей, в ящиках: оружия нет, тревожной кнопки нет, не заметил… Вернулся, присев напротив, на безопасном расстоянии: взмахом не достанет, в прыжке – нарвется на пулю…
Правую руку с пистолетом – под пиджак – как чувствовал! – дверь без стука (армейская выучка!) приоткрылась. «Смокинг» просунул голову: «Его нет!» – «Знаю! – в яростном кивке десятки несказанных слов… – Иди!»
«Нет, пусть зайдет!» – я встал. Шаг назад. Охранник меня не видит, мушка снова на лбе шефа. «Володя, зайди!» – громкий приказ, напряженные руки бессильно сползли с подлокотников – он знал, что я сделаю. Дверь закрылась, одновременно охранник ткнулся спиной в угол от резкого удара в грудь, сполз на пол. «Без бронника…» – отметил я:
– Здравствуй, капитан!
– Давно полковник! – злобный хрип.
– Я пришел к капитану… ответить за ребят, – я провел рукой под столом для клиентов: ага! вот и кнопочки!.. и не одна:
– Жми-жми, капитан! Были мы и в аппаратной… – зрачки шефа в потолок: кто бы сомневался!.. – Вставай!
Надо заканчивать. В такой ситуации он крайне опасен: спецназ ГРУ заточен на выживание… Выходим в предбанник – полковник впереди:
– Люда! Иди в подсобку (…я, позади, нашептываю команды)! Да не жми ничего (умная девочка!), отключено! – побелевшая, вмиг осунувшаяся красотка, на полусогнутых (но каких!) уплыла в служебное помещение.
Закрыл внешнюю задвижку:
– Постарайтесь не стучать и не подавать оттуда голос, вам же на пользу, – я ей через дверь.
– Лейтенант!.. – от спасенья шефа отделяло метра два – лишь бы вырваться в приемную…
– Давно майор, – кивок на дверь кабинета: – Быстро! – вошли обратно…
– Нам легче будет разрулить ситуацию прямо здесь – тебе не выйти, лейтенант…
– Открывай окно! Ты все знаешь – нас было семнадцать, остался я один, – в комнату ворвался воздух из сада. – Полковник, все кончено!
– Серега, не делай этого, – полшага. – Ты не представляешь, что произошло тогда… – полкорпуса в мою сторону. – Давай обсудим… – критическое расстояние, можно «работать», я не стал рисковать. Выстрел, круговой разворот навстречу – удар подошвой ботинка в солнечное сплетение удвоил ускорение, заданное пулей. Полковник провалился в проем огромных ставен. Я не слышал звука падения: через предбанник – в коридор, по бесшумному покрытию к аппаратной. В той стороне слышалась возня: взламывали дверь (закрыл-то я, ключ – под ковром). Сразу начал стрелять. Трое… Перезарядил пистолет. Так… Дальше по кругу: изумрудный зал. Синий блеск хрусталя… Красиво… пусто… подходим к лестнице на первый этаж. Там – «кипиш» – топот, крики… Сколько же их?..
Бегом вернулся в приемную шефа:
– Люда, вы здесь? (Где ж ей быть, если я и столом для надежности припер?)
– Я… вы… тоже… здесь? – кажется, она удивилась. Приятный голосок…
– Потерпите немного, я скоро уйду…
Из кабинета было отчетливо слышно, что происходит на улице. Я выглянул в открытое окно-распашенку. Еще два хлопка: «Пук-пук!» Чисто. Что ж – не впервой: я, уцепившись за край стеклопакета, повис спиной к саду.
Подо мной: метра два – оттолкнувшись ногами, прыгнул… Приземлился – сразу прилип к стене дома, вплотную, – шум уже наверху, в офисе. На травке: три трупа. Я – к парадной, по стеночке… Они опаздывают ровно на шаг.
Ждал у входа в дом – они думают, я убежал в сад. Небольшой выступ – меня не видно. Один из них выглянул, осмотр: влево-вправо – пошел, за ним второй… Два выстрела, кувырок вперед, поворот лицом к двери: третий охранник – прямо передо мной. Лежа, со спины, выстрел на опережение – я первый… Быстро встал.
Дверь захлопнулась.
Но тут же открылась – на меня набросился черный вихрь! Я только успел подставить навстречу страшной пасти согнутую правую руку с пистолетом – взял! Хруст! Боли нет!..
С крыльца в меня уже направлен ствол – ищет цель – боится попасть в собаку. Перехватив пистолет левой и, заваливаясь под натиском волкодава, наугад отстреливаю оставшиеся три патрона… Мы – на траве, я – снизу. Рука в пасти – спасенье, надолго ли?.. Кавказец, прикусывая, рывками перехватывает руку все выше, выше – ближе к плечевому суставу: ему нужна шея… Мы в крови. В моей. Пришла боль, нестерпимая. Но – мы одни!!!
Находясь снизу, я обхватил врага ногами, крест-накрест, прижал его плотно к себе, ограничив свободу движения. В напряжении ног – вся энергия тела, я терял силы.
Оторвав свободную руку от мохнатой, кроваво-липкой шеи, снял мокасин с ноги и, рыча вместе с собакой от боли, ногтями выцарапал вшитый в кожаную боковину обувки стилет. Пальцы – в кровь… Воткнул в грудь, под сердце – провернул, еще и еще, глубже. Пес ослабил хватку, завалился на бок. Он боец. Он погиб, выполняя задание…
В доме я нашел Люду. Она сказала, дрожа, что больше никого нет. Я, как мог, привел себя (и её) в порядок. С помощью симпатичного секретаря зашил раны на руке (почему-то зелеными нитками), сделал перевязку. Переоделся в смокинг охраны. Убедив девушку в бесполезности объяснений с милицией, запер ее снова в подсобке, пообещав сразу же набрать ноль-два, как только выйду из дома полковника. Макар с глушителем вложил в руку «убийце», переодетого в мою кровавую униформу…
Я рассчитался за ребят.

…Прошло лет десять после ТЕХ событий. Тогда, капитан Юрий Николаевич Тропилин, сдал мою разведгруппу чеченцам, выручив за это большие деньги. «Чехи» же получили склад с новейшим вооружением, плюс – селение перешло в их руки. Я один выжил после той подставы. Меня нашли, вытащили и выходили два старика, местные жители – муж и жена. Они жили в горах, особняком. Война вскоре кончилась. Я еще долго ошивался по госпиталям… Все это время собирал материалы. И узнал правду.
Потом я искал ЕГО. Нашел. Отработал подходы. Представился бизнесменом. Заинтересовал. Мне назначили встречу.
Я обладал информацией о связях, охране, телефонных переговорах, но КАК это будет на самом деле, внутри дома…

Машину оставил квартала за два. Парик, усы – все готово. Главное – войти неузнанным. Я десятки, сотни раз проигрывал ситуации, просчитывал варианты… но! Разве можно просчитать импровизацию?..
Звонок: «Кто?» – «Васильев. Договаривались».
Я взял билет в один конец…