Никто из знающих Таньку людей никогда бы даже не представил, что она может связаться с заключенным. Красивая, молодая, успешная, она могла бы найти себе вполне достойную пару, но жизнь, как известно, штука крайне непредсказуемая и хитрая, зараза.
Таньку я знала давно. Было в ней что-то такое, что притягивало к ней всякую дрянь. Нет, сама она была очень даже неплохим человеком, и частенько люди откровенно этим пользовались. Личная жизнь как-то не складывалась, гражданский муж оставил ее беременной и помчался искать лучшей жизни. Она решила, что будет жить для своего сына, славного мальчишки с сине-серыми глазами и приветливым светлым личиком.
Я встретила Таньку на улице и спросила ее прямо в лоб:
- Танька, как тебя угораздило-то с зеком связаться? Вроде и на воле мужиков хватает.
Танька не стала задавать вопросов, откуда я знаю про заключенного. Город небольшой, а такие новости разносятся быстрее ветра. Она начала рассказывать.
Было это полтора года назад. Поздним вечером раздался звонок на мобильник. Номер местный. А в телефоне приятный мужской голос. После Танькиного «алло» голос помолчал, а потом предложил познакомиться. Насколько я знаю Таньку, телефоны всегда были ее слабостью, так что ее получасовой разговор с незнакомцем меня не удивил.
- Знаешь, спокойный голос его понравился, как шампанское льется в бокал. Говорили о погоде, о курсах валют и ситуации вокруг ядерного оружия. Я его спрашиваю, откуда у него мой номер. А он мне: «Я вообще-то не туда попал, но мне приятно с тобой разговаривать». Так и познакомились. Дала ему свой номер. Зачем? Не знаю, просто так.
Танька расплылась в улыбке, вспоминая их первый разговор. Мне не терпелось узнать продолжение. Все-таки не каждый день твои подруги ввязываются в такие переплеты да еще при этом чувствуют себя абсолютно счастливыми.
- А как он сказал тебе, где находится? Отмалчивался поди.
- Я его спросила, чем он занимается. Он мне отвечает: «Сижу». Я и не поняла сначала. Думала, ну сидит человек за столом или на диване… А тут вон как. Испугалась ли я? Страшно было не от того, что он сидит. Срок приличный.
Танька начала с ним общаться. Никаких намеков на серьезные отношения. Просто оба словно истосковались по общению. Он – зек со стажем. Она – мать-одиночка. Им было о чем поговорить. За этими разговорами пролетали дни, недели, месяцы. Жизнь от звонка до звонка. А до его «звонка» было еще очень далеко.
Я смотрела на Таньку и была просто в шоке. Наверное, мне не понять ее счастья. Какое-то оно у нее свое особенное, сумасшедшее и необъяснимое.
Телефоны в лагере запрещены, конечно. Как уж он умудрялся звонить, Таньке было неизвестно. Она особенно и не интересовалась, как устроена эта система, не лезла в его дела и даже привыкла к тому, что он звонил ей после вечерней проверки ближе к полуночи.
Денег он с нее не тянул, посылок не просил. Странный какой-то. Танька вдруг поймала себя на мысли, что ее тянет к нему, что она ждет его звонков. Душа успокаивалась, и боль от предательства мужа понемногу отпускала.
- Танька, так ты ж его не видела ни разу.
- Он мне фотки присылал, - улыбнулась она. – Придет еще наше время.
Я потеряла Таньку из виду почти на год. Свои дела и заботы отодвинули мысли об ее «телефонном романе». Встретились мы около магазина, и я не удержалась от вопроса:
- Ну как там твой зек?
Танька изменилась в лице, словно получила удар под дых или ножом в сердце. Она гордо вскинула голову:
- Не «зек» он, а любимый мной человек. И вообще слова «зек» в моем лексиконе нет.
- Прости, Танюш, не хотела обижать тебя. Как дела у тебя?
Оказалось, что за этот год Танькина жизнь сдвинулась с мертвой точки. Она даже умудрилась встретиться с таинственным «голосом в телефоне».
Вышло так. В какой-то момент они оба почувствовали, что общение заходит в тупик. К тому времени они знали друг о друге все и даже больше. Как сказала Танька, они дошли до определенной точки, когда нужно либо кардинально все менять, либо прекращать эту болтологию. Тогда ее арестант предложил встретиться. Естественно, решение всех вопросов он брал на себя, от Таньки требовалось только согласие. Она то соглашалась, то отказывалась, но уже через несколько недель микроавтобус вез ее к нему.
Тот мартовский день выдался непривычно теплым и солнечным. Танька стояла возле КПП и с любопытством разглядывала высокие бетонные стены с натянутой поверху колючей проволокой. Где-то надрывались собаки. Мимо проходили люди в форме и кидали на нее презрительные взгляды. Еще бы: очередная «заочница» прибыла. Она достала сигарету, закурила. До него всего два шага, а они даются таким трудом. Будто ноги свинцом налиты – не шевельнуться. Солнце бьет лучами прямо в лицо, а вокруг словно мертвая зона.
Ее окликнули по фамилии. Она сделала шаг. Железные двери лязгнули прямо по сердцу, прозвенел металлоискатель. Какая-то женщина в форме приказала вытаскивать все из сумок и пакетов. «Обыск», - догадалась Танька. Руки не слушались. Проверяющие безжалостно копались в пачках сигарет, вскрывали банки с кофе и чаем, придирчиво разглядывали привезенные спортивные брюки и носки. Все, что она так бережно укладывала в сумки, сейчас бесформенной грудой возвышалось на столе. Прислонившись в стене, она нетерпеливо кусала ногти. Минуты казались вечностью. Ей хотелось либо сбежать отсюда, либо дождаться, пока его приведут. Еще накануне встречи он подробно объяснял, как нужно себя вести, что говорить и как реагировать на обыск. Целый инструктаж, но сейчас она напрочь его забыла.
Свиданщица провела Таньку в комнату. За ней с тем же тяжелым грохотом закрылись двери. Она будто попала в иной мир – комнату с решетками на окнах, картиной на стене из мраморной крошки и деревянной самодельной мебелью. Женщина провела «личный досмотр» и удалилась. Танька повернулась к окну. Ни деревца – лишь голый плац, и какие-то люди.
За спиной скрипнула дверь. Танька повернулась. Вот он, ее счастье, ее вера и надежда. Он улыбался. Она сотни раз видела эту улыбку на экране своего мобильника, а тут… Живая, настоящая, светлая улыбка. И вот его первые слова ей в глаза: «Здравствуй, любимая!». Он протянул к ней руки. Мир взорвался миллионами разноцветных огоньков и пустился в пляс. Откуда-то с небес слышалась волшебная музыка. Звезды встали в дружный хоровод и закружились вокруг них. И уже не было ни плаца, ни решетки, ни колючей проволоки.
- Эти три дня рядом с ним были самыми счастливыми в моей жизни. Видишь, - Танька протянула мне правую руку, - кольцо подарил, знает, что серебро люблю. Я теперь это кольцо не снимаю даже на пять минут. Когда грустно станет, поднесу его к губам – и будто легче становится.
- Тань, страшно было там?
Нет, ей не было страшно. Лишь один момент врезался в память. Они зашли на кухню. У плиты стоял мужчина, жарил рыбу. Он повернулся, Танька обомлела и невольно отшатнулась. Мужчина был одет во все черное – типичная форма заключенного. Лицо со шрамом выглядело настолько неприятное, что Таньке невольно подумалось: «Ему бы в сериале отморозка играть». Остальные заключенные – даже «шныри», которые мыли пол в их комнате после упавшей пепельницы - никаких эмоций не вызывали, да и не до того было Таньке.
Три дня пролетели как одно мгновение. До расставания оставались считанные минуты. Немой крик застрял где-то в горле. Тяжесть всего мира навалилась на хрупкие танькины плечи. У нее сдали нервы, расплакалась на плече у своего арестанта. Она оставляла там, в мертвой зоне, кусочек живого сердца. Ей казалось, что за эти трое суток она не успела что-то сказать, что-то сделать. Танька силилась вспомнить, что именно, но не могла.
Где-то в конце коридора лязгнули двери. Тяжелым скрежетом они прошлись по сердцу и оставили глубокие рваные раны. Танька уже знала: это идут за ней. Вот и закончилась их первая встреча. Он проводил ее до КПП. Пока из сейфа доставали ее паспорт, она сползла по стене, спрятала голову в колени и зарыдала. Он взял ее за плечи, поднял сумку и вытер большой ладонью слезы. «Не плачь, Танюшка. Теперь точно все у нас будет хорошо».
За Танькой с грохотом закрылись двери. В лицо ударил теплый поток света. Небо было недосягаемым для всех остальных, но не для нее. В эту минуту она, превозмогая боль и воющую тоску, сидела на облаке рядом с любимым и с высоты взирала на грешный мир. Дул свежий мартовский ветерок. Танька со злостью смахнула слезы и оглянулась. От нее до него всего несколько дверей, но они пока что закрыты. Однажды эти двери распахнутся. Он остался там с ее сердцем на руках.
Они вернулись к телефонным разговорам, часто вспоминали свидание и обсуждали каждую минуту, проведенную вместе. Их отношения стали крепче и надежнее. Появились общие мечты и планы. Остатки мыслей о том, что это «развод», у Таньки рассеялись. Да и ему сидеть стало легче: он точно знал, что его ждут и любят, ведь он видел ее глаза.
Танькин взгляд пылал как факел. Пытаться ее убедить в том, что она идет не по тому пути, было бесполезно.
- Таня, а как знакомые и друзья смотрят на твоего избранника?
Танька расхохоталась:
- Мне все равно, как они на это смотрят. Я вот возьму сейчас и закричу на весь город, что я люблю заключенного. И что? В глаза поддерживают, даже почти сопереживают. Но, не дай бог, кто-то скажет о нем дурно. Там тоже есть люди. Мало, согласна, но есть. Многие вышли из круга моего общения. Не жалею я ни капли. Такие ситуации как рентгеновские лучи высвечивают внутреннее в человеке. Раз сейчас отвернулись, то и потом предадут в тяжелую минуту. Ради него горы сверну, если нужно будет. В конце концов это мой выбор. Я так решила, значит, так тому и быть. За свою любовь, оказывается, нужно бороться. Этим и занимаюсь каждый день. Не могу проиграть, нельзя мне, ведь он у меня за спиной сейчас.
- Понимаешь, я не могу теперь не ездить, - призналась Танька. – Он как наркотик, все время нужна доза. Понимаю, что нельзя всю жизнь мотаться по лагерям ради коротких трех суток. Понимаю, что сыну нужен отец здесь и сейчас, а не далекий голос в трубке. Понимаю, что каждый день счастья может стать последним. Но я не могу без этого. Я только теперь будто жить начинаю, даже если это жизнь до следующего «здравствуй» в телефоне. У нас три встречи уже позади, сколько их впереди – не знаю. Но придет день – и наступит одна самая главная встреча. Вот увидишь, подруга дорогая, ты еще у нас на свадьбе погуляешь.
- Тань, слабо с кем-нибудь познакомить? Ну… Оттуда…. Интересно мне.
- Не ищи там счастья. И любопытства ради – не нужно. Врагу не пожелаю такой крест нести. То, что в моей жизни так выходит, скорее, исключение из правил, чем закономерность. Повезло мне впервые в жизни, а так и десяти рублей ни разу не выигрывала. Это та же лотерея. Много случаев знаю, когда из молоденьких девчат-«заочниц» деньги выманивают, посылки-передачки тянут, а потом раз – и кончилась любовь… Ой, погоди, любимый звонит… Любимый, здравствуй. Я тебе чуть позже перезвоню. Хорошо? И я тебя люблю. Целую, родной.
- Музыка на его вызов-то дивная стоит, - отметила я.
- Да, это наша с ним мелодия. Наш первый в жизни танец, - мечтательно протянула Танька. – Ладно, идти мне пора. Сейчас на почту заскочу, любимый деньги отправил. Старается помогать. До встречи, подруга дорогая. Будь здорова.
Я увидела, как Танька достала из сумки телефон. Ветер донес до меня ее слова: «Любимый, это я. Как ты, моя хороший?»
Она дождется его, она ж упрямая. И счастливая…