Над сопками Приморья алым всполохом возгорался восход. Робкие предрассветные лучи солнца еле пробивались сквозь едкий утренний туман.
Воздух ещё хранил ночную свежесть, а моя рабочая лошадка, навьюченная под самую завязку грузом, уже мерно урчит под сводами склада, радуясь полным бакам солярки.

Пролог
Написано это было очень давно. Ещё до отсидки. Недавно заглянул в свой бумажный архив и охренел. Охренел от того насколько этот рассказ предвосхитил мою жизнь.
Это долго рассказывать, муторно объяснять. Но, лично для меня этот рассказ - лишнее подтверждение факту ясновидения….

Нежность. Верность. Любовь.

Утренний солнечный зайчик натворил дел. Наглым, злым оптимизмом ворвался в комнату. Разлепил мне веки, вошёл в мой похмельный мозг, где и растворился во мраке зарождающегося бодуна. Депрессия неизбежна так же как неизбежна смерть. Я мысленно беру свой любимый шотган, и отправляюсь в бой с самим собой.

Душевная усталость давит на сознание сильнее физической боли. Ощущение обречённости преследует даже в чёрно-былых короткометражках сновидений... Я закурил сигарету настолько тесно прислоняясь к решке, как будто хотел слиться с ней. Не дай бог охранники унюхают дым. Перевернут всё к чертям собачьим... Как будто услышав мои мысли, где- то совсем рядом залаяла собака.

Написано это было давно, почти что сразу после освобождения. Это зарисовка тюрьмы с попыткой юмора. Дался этот юмор или нет решать тебе, читатель.

Когда входишь в этот мир, то складывается стойкое ощущение нереальности происходящего. Когда же, ты его покидаешь, то покидаешь не на всегда...

Что ещё остаётся, когда ничего нет? Совершенно ничего. Ни друзей, ни семьи, ни свободы. Позади - руины. Впереди - неизвестность. Помощи ждать неоткуда. Один на один с судьбой.
Кто-то ломается, кто-то задумывается над смыслом происходящего, кто-то начинает верить в бога... Но, так или иначе, люди меняются. Кто-то в хорошую сторону, кто-то в плохую. И лишь немногие остаются самими собой...

Зона - место принудительного ограничения свободы. Однако есть вещи хуже и страшнее. Молодые девчонки и парни в 20 с хвостиком становятся живыми трупами . В голове постоянная тема НАДО. Для иллюстрации стих:

Его крутило,
Его ломало
И дозы явно ему,
Явно не хватало

Он был зеленый
Его тошнило
И все суставы
Невозможно так крутило

Большой каменный дом. Шикарный. В пригороде. Шикарный дом в шикарном пригороде. Забор: ой-ой-ой! Камеры. В поряде, все – в по-ря-де… Подошел.
Звонок: «Кто?» – «Васильев. Договаривались».

– Подходи, беги, народ! Пугачева здесь поет!
– Мы с тобой одна семья! Деньги дай, и масть – твоя!
– Я кручу, я верчу! Вас запутать не хочу!

Ночью, когда все взрослые ложаться спать, мир изменяется. Волшебство, забитое дневным рационализмом и повседневной суетой, начинает жить. Оно выглядывает из приоткрытого шкафа, пугая мрачной неизвестностью. Иногда, оно оттуда из темноты смотрит немигающими зелёными глазами. Они пугают, но если пересилить свой страх, то можно убедиться, что это кот. И не какой нибудь там, фи, кот. А самый настоящий - Чеширский.

Почему некоторые люди так уверенны в своих словах и действиях об которых не возможно говорить! С точность 100%. Почему играет такая наивность самоутешения себя?!...

– Где я? – Вождь открыл глаза. Темно. Сыро. Пахнет (мягко говоря).
– Питер. Кресты. Ты – под шконкой, у параши!..
Вождь закрыл глаза – ну вот! Каждый раз – одно и то же:

Однажды меня заказали на свидание. После утренней проверки, когда трассовые уже разобрались по своим шконорям, глухо лязгнул ключ по роботу со стороны продола. Это дежурная так привлекает внимание арестанатов.

Очередная утренняя проверка послышалась двумя этажами ниже. Какой звук утренней проверки? Это звуки ударов «киянки» по решкам. Киянка это деревянный молоток, с которым ходит дежурный, принимающий смену. Он хуячит (именно хуячит, а не бьёт) ею по решкам и шконкам, проверяя целостность конструкций.

Я считаю так..