Вот и дождались мы этого дня. Я всегда его праздную, где бы ни был. Потому что годы в армии, как ни крути, оказались самыми лучшими по итогам прожитых лет. Часто вспоминаю старую телефонную будку, которая каким-то чудом оказалась недалеко от разделительной полосы, там, где мы часто стояли в карауле. Будка была без телефона, без проводов и почти без стёкол, и зимой мы часто в ней прятались от ветра. Изнутри она была похожа на «дневник солдата» - вся мелко исписанная коротенькими фразочками, типа «мамочка, забери меня отсюда», «Ритуля, дождись, ни с кем не .бись!» и прочим солдатским фольклором. Мой армейский друг Шурка Смирнов развлекался в долгие часы караулов тем, что придумывал рифмы к слову «пограничник». Пол-будки было старательно исписано словами «отличник, наличник, птичник, горчичник» и т.п.
Была одна ночь в этой телефонной будке, когда Шурик меня практически спас. В ту ночь я заступал в караул сразу после него. А днем я получил письмо от горячо любимой девушки, которая сообщала, что не собирается больше ждать… Сказать по правде мысли в голове у меня в тот момент были очень нехорошие… а мы ведь на посту с боевым оружием стояли! И Шурка, который валился с ног от усталости, не пошёл в ту ночь отсыпаться в казарму, а провел со мной на морозе ещё несколько часов – разговаривая, утешая, тормоша и вытягивая из меня мерзкий ком отчаяния, образовавшийся где-то в районе сердца… Никогда этого не забуду.
Поле армии мы разъехались по разным городам. Нашествие сотовых ещё не началось, поэтому клятвы «писать, звонить, общаться» было сложно выполнить. Да и закрутила жизнь на гражданке, затянула в свой водоворот. И наша встреча с Шуркой состоялась только лет через семь, нежданно-негаданно, экспромтом, так сказать, и очень неожиданно – в день моей второй свадьбы. Поехали мы после росписи кататься за город. Едем по окружной, и вдруг догоняют нас два крутых джипа – и сигналят, сигналят! Смотрю, из первого Санёк Смирнов машет – вернее Шурик, как мы его в армии называли. Остановились прямо на обочине, пообнимались – и как не было этих семи лет.
–Ты откуда? - спрашиваю – Какими судьбами?? Как углядел-то меня, чертяка?! У меня же свадьба, Шурка! Вот прямо щас! Давай с нами!!
- Я, - говорит, - Миха, в Москву еду, вопросы важные решать, извини, дружище, некогда категорически. Конторку одну серьёзную к рукам прибрал с группой товарищей, надо с Москвой согласовывать. Вот увидел тебя в машине, красавчика такого, не смог мимо проехать!
И я с удивлением узнал, что Шурик уже никакой не Шурик, а Александр Илларионович, и вообще уже большой и важный человек в свои 27 с хвостиком… Надо сказать, у него был какой-то влиятельный папа – помню все ещё удивлялись, что с такими родоками он в армию пошёл. Это было его личное решение, он всегда в своей жизни всё решал сам. Но папина поддержка всё же сделала своё дело – пошел Шурка вверх по капиталистической тогда уже лестнице – и очень успешно.
- Остаться не могу, ребята, но за счастье молодых выпью! – Шурка отмел все предложения достать из багажника заготовленное для пикника шампанское, махнул рукой своим спутникам и они извлекли из второго джипа бутылку «Хенесси» и несколько видов какой-то модной нарезки. Прямо на капоте расстелили скатерку и мой свадебный пир начался с нескольких рюмок виски, выпитых со старым армейским другом, на окружной дороге, за триста километров от Москвы… Уезжая, Шурка успел о чем-то пошушукаться с моей новоиспеченной жёнушкой и даже – как стало мне известно только когда его джиповый караван скрылся из виду – сунуть ей пачку долларов в качестве свадебного подарка. Мы на его деньги потом машину купили, реально. Не новую правда, но зато «иномарку», как тогда с гордостью говорили…
Потом я наломал дров и оказался в местах, где воспоминания гораздо интересней реальной жизни. Жена через какое-то время «отвалилась», мама умерла, отец запил... Настоящих друзей, как показало время, и не было никогда, только видимость. И решил я лет через пять отсидки написать Шурке. Стыдно было, конечно, но в какой-то момент захотелось хоть немного прикоснуться к той жизни, которой уже нет, к настоящему. Простой человеческой поддержки захотелось. Ну, в общем, собрался с силами, написал. Через полгода получил пухлый конверт с Шуркиным обратным адресом. Открыл – а там пачка армейских фотографий, в том числе и наших с ним. И письмо – от жены его. Вернее, от вдовы. Написала, что Шурки уже два года как нет в живых, погиб на производстве. Завод получил крупный госзаказ, а в цехе случилась аварийная остановка, он побежал сам лично выяснять, что к чему. Ну и пока выяснял, произошло обрушение каких-то агрегатов и задавило насмерть его и ещё пятерых работников… А фотографии она мне послала, потому что замуж собралась, и оставлять их у себя не хочет. Родителей Шуркиных уже нет в живых, выбрасывать рука не поднимается, а тут очень удачно я подвернулся, друг армейский…
Вот так вот у меня эта пачка старых фотографий уже несколько лет и хранится. На одной фотке даже телефонная будка есть та самая, в которой Шурка меня к жизни возвращал однажды морозной ночью.
Как вам известно, с некоторых пор я начал петь. Ну и захотелось мне песню написать в память о Шурке. Написал, спел. Песня получилась весёлая, задорная практически. И даже ко Дню Пограничника мы её успели записать. Но вот слушаю запись и ясно слышу тоску у себя в голосе…
Даже не знаю, почему так вышло. Шурка не был героем, он был просто хорошим парнем. Добрым, весёлым, порядочным, надежным, ответственным. Настоящим другом. Таких больше не будет.
Кому интересно, приглашаю послушать http://rutube.ru/tracks/4445786.html
А вот мне знаете что интересно? Цела ли та телефонная будка на финской границе? Стоит ли ещё?.. И если стоит – что царапают в ней сегодняшние погранцы? Узнать бы…