На этап на лагерёвку заказали в шесть утра. Два часа на сборы. Затем роботина нехотя скрипнула несмазанными петлями. Никогда до этого не замечал, что она скрипит. Обычно она расклацывается. Но, когда уходишь из хаты насовсем где-то она обязательно скрипнет. Хоть немного, хоть самую малость, но она, сука обязательно скрипнет. И возможно ничего тебе этот скрип не скажет. А возможно ты поймёшь, что не всё так гладко в этой бесчувственной машине исполнения наказаний… Но какая к чёрту машина исполнения наказаний! У тебя новый виток в жизни, новая страница книги, новый поворот в дороге…
Вдох-выдох. Шесть шагов до открытой роботины. Первые шесть шагов в будущую неизвестность. Всего шесть шагов, мимо миражами проплывают лица. Такие же желтеющие сквозь светло-коричневый туман камеры, такие же безликие, как когда-то. Когда я казалось тысячелетие назад переступил порог хаты. Чьи-то руки жмут мою правую ладонь. Я вяло отвечаю на рукопожатия. Кто-то что-то говорит. Наверное как обычно, удачи, фарту, золотой свободы…
Ромка молча провожает. А в глазах тоска утраты. Ничего Ромка, всё путём! Сколько хороших людей и я вот так же провожал. Свидимся ли когда. Неизвестно…
Последний шаг и я переступаю через порог. За порогом Володя, вышел, чтобы не толпиться в хате. И контролёрша даже ничего и не сказала против…
Обнялись по-дружески. Он хлопнул меня по плечу. Ну бывай старик! Свидимся ещё. Он сказал это настолько уверенно, что у меня не появилось никаких сомнений. Свидимся обязательно, но в следующий раз только на воле.

Следующие пятнадцать, а может двадцать шагов. Не таких маленьких, какими привык тусоваться в хате, а нормальных человеческих шагов, какими я любил прогуляться в другой жизни. Подошвы моих туфлей мягкие, поэтому шёл я абсолютно бесшумно. И когда за спиной грохнула роботина, что-то как будто переключилось в голове. Да собственно ничего не переключалось. Просто весь мир привиделся мне этим коридором уходящим в бесконечность. В обоих концах коридора тупик с зарешеченным окном. Одно окно – рождение, другое – смерть. Но, по ту сторону после смерти чьё то рождение. Так же как по ту сторону рождения чья-то смерть. А по бокам этого хорошо освящённого коридора – камеры. В них люди обитают, изредка переходя из одной камеры в другую. Сильные - по своей воле. Послабей – по воле обстоятельств. Ну а совсем слабые - сидят в одной камере. Заходят от одной стенки с зарешеченным окном, выходят к другой.
Каждая камера в нашем мире это круг нашего общения. Семейный, деловой, дружеский. Общительные люди сидят в больших общих хатах. Необщительные – в переполненных тройниках. Всё наше бытиё разделено по тюремному. Режим поселения – детство, общий режим – юность, строгий – зрелость, усиленный – старость…

Я немного задержался возле безразлично раскрытой решётки «кипятка». Бывают гостеприимно раскрытые двери. Вот не знаю только - бывают ли двери распахнутые не гостеприимно? Но я увидел безразлично раскрытую решётку.
Вдох-выдох. Пошёл! В проёме двери ведущей на лестницу замелькали новые для меня лица. Этапники. С кем-то возможно мне ещё предстоит сдружиться. С кем-то наоборот. Но это там, в будущем. И я шагнул в это будущее не так как когда-то давным- давно, затравленно озираясь, а уверенно. Зная кто я есть и на что способен. Я шёл на встречу неизвестности с одной лишь тюремной фразой на устах – едем дальше, согласно купленных билетов…