– Слышь ты, подь сюда!
Сцена была невысокой, по грудь – Серега наклонился: резкий, несильный, «дружеский» удар в живот:
– Давай «Гуд бай»! – сказано серьезно. Но в прищуре – дружелюбие выпитой водяры.
– Да у нас рок-н-ролл заказан! – Серега кивнул на банкетный зал – молодожены в ожидании мялись в углу с гостями.
– Че, бля?! – дружелюбие свернулось в тряпочку нехилого кулака…
– Ладно, ладно! «Гуд-бай!» – прикрикнул на музыкантов Серега, поймал глазами жениха, крутанул вокруг оси руками: мол, через пару сек…
Песня «Гуд бай, Америка!» Бутусова была чем-то вроде реквиема по ушедшим – пацаны из братвы молча сидели за столом и, не чокаясь, вливали в себя водку. В типовом провинциальном ресторане набирал обороты типовой перестроечный вечер. Прически «каскад», приталенные широкоплечие пиджаки с модно загнутыми рукавами (до малиновых лепеней поверх портупей оставалось совсем немного времени)… Кто-то остался за столом, кто-то пошел покурить. Пар, желающих потоптаться под «Америку», было немного. Песня хорошая, слов нет, но атмосфера «боевого братства» вытесняла неуверенных с танцевального пятачка своим плотным, наэлектризованным исподлобья, биополем.
Вообще-то свадьба заказывала рок-н-ролл, но недовольства никто не высказал – какая разница! Молодожены, пара свидетелей и еще кто-то из гостей ответственно раскланялись после медленного танца и пошли в центр зала конкретно размяться после роскошного для перестроечных восьмидесятых застолья.
За «рокешник» свадьба дала чирик – это немало, это очень немало:
– Уважаемые гости нашего ресторана! – Серега саданул по струнам Гибсона, – а сейчас по просьбе уважаемых молодоженов! – еще взрыв гитары! – А также их гостей!.. – РОК-Н-РО-О-О!.. – на пятачке перед сценой восторженно захлопали… Серега рубанул было квинтовый рифф, слэповый бас с сухим барабаном четко отработали первый такт, но гитары уже не было слышно… Аккомпанемент тоскливо съехал, закашляв, – гриф Гибсона обхватила лапа с нелепо выпирающими набитыми костяшками…
– «Америку» давай! – прохрипел бык, – «Гуд бай» давай-бля, давай! – он был пьян, но хватка говорила о многом: к силе прибавилась тупая, насупленная упертость. Серега и не заметил, как «братан» взлетел на сцену. От неожиданности он рванул инструмент на себя, зацепив стоявшую за музыкантами аппаратуру и нутром, печенкой почувствовал, как острый край чего-то прошелся по лакированному грифу, по хромированным колкам; гитара зарычала расстроенными струнами… Стоп!
Кто-кто, но гитарист-то знал, как улаживаются подобные инциденты, не впервой. Всего-то: засунь гордыню куда поглубже… И дело даже не в том, что бесплатно. И не в том, что через силу и без желания. Не в том, что гитара Gibson – эквивалент золотовалютной совковой мечты!.. и что после каждой песни – фланелькой по струнам… Просто НАДО УЛАЖИВАТЬ и все! …«Работа у нас такая, была бы страна родная»…
…В центре зала уже закипало свадебно-бритоголовое месиво. Первой волной выбросило невесту, качнувшую было права по поводу неудавшегося праздника, – в ответ неистово обиженный жених, нервный и возбужденный, как рой пчел впился руками и ногами в нетрезвых, но подготовленных к драке врагов. Непонятное со стороны в первые секунды действо равномерно переходило в отработанное в подвалах-качалках избиение. Били четко, короткими с подшагом полубоковыми правой – снизу в челюсть, подшаг – левый-нижний крюк в поддых, – обеими руками за волосы, – и голова летит вниз навстречу правому колену – все, следующий…
Серега бережно положил Гибсон на пол (на стул нельзя – упадет), накрыл звукосниматели бархоткой, еще раз проверил ручку громкости (привычка)… Он никогда не дрался в ресторане, на работе, обычно уступая водочной вонючей наглости, покорно кивая и исполняя прихоти. Он понимал, что ЭТИ головы, как и ЭТУ страну, уже ничто не вылечит. ПОКА ничто не вылечит.
Он легко спрыгнул со сцены, свернув первую челюсть жестким «маваши» справа, высоко подняв колено и на четверть секунды зафиксировав ногу в ударе. Рядом недоуменно вспыхнули-расширились типа «зенки» – типа, мол, ты чо-кто-бля… в натуре… мощнейший удар полусогнутой прямой-левой рукой с продыхом – в центр типа, бля, лица, бля! – второго нет… Нога – взмах – голень – хруст колена неожидавшего соперника, готового сразиться, но на кулаках... Бык недоуменно присел, продолжая бесполезно махать руками: боли еще нет, но он уже не встанет... следующий...
Свадьба воспрянула духом. Ход побоища переломлен… «Ботву» никто не добивал, раненых в плен не брали. Пацаны молча растворились. Гости еще некоторое время хорохорились, кричали «горько»!..
Осколки тарелок, рюмок, остатки сломанных стульев напоминали недавний «кипиш»; скоро все уберут, скоро все изменится, скоро многое растворится-перемелется под гигантским прессом перемен девяностых…

Гитарист колдовал над своей гитарой, убаюкивая ее до следующего выступления. Он понимал, что «праздник», грустно кончившийся сегодня для свадьбы, завтра для него только начнется. Он должен был принять решение. Серьезное решение.
И он его принял.